Я рад приветствовать вас из нашей столицы, из Киева.
Сегодня уже 77-й день полномасштабной войны России против нашего государства. И она идет через 77 лет после того, как завершилась самая масштабная война в Европе – Вторая мировая.
Когда завершалась та война, политические лидеры и народы стремились создать архитектуру безопасности, которая сделает невозможным повторение войны в Европе. И когда я говорю сейчас слово «безопасность», я употребляю его в широком смысле этого слова. Это не только военный компонент, но и экономический, политический, образовательный, культурный и мемориальный.
Европейцы делали очень многое, чтобы на континенте всегда оставалась возможность для решения любых проблем через диалог. Через общение. Чтобы у какого-то одного политика, одного человека либо группы политиков не было возможности снова спровоцировать масштабную войну, которая отнимет тысячи или даже миллионы жизней.
И, кстати, вклад студентов, в том числе и студентов Франции, в такие перемены в Европе является чрезвычайно весомым. С мая 1968-го и по сей день нет такого политика, который не опасался бы, что к нему придут и скажут: запрещать запрещается. Но почему, несмотря на все это, всю эту историю, у нас в Европе сейчас нет ни одного инструмента, чтобы остановить российскую агрессию, кроме смелости, мудрости украинцев и украинок, защищающих наше государство?
Как случилось, что вся архитектура безопасности, которая создавалась в Европе после Второй мировой войны, не сработала? Да и не просто не смогла сработать, а в значительной степени даже не пыталась.
За 77 дней жестокой российской войны, которую действительно можно назвать тотальной войной на уничтожение украинского народа, в Украине разрушены города и села. Вы это знаете. От Волновахи на Донбассе вообще ничего не осталось. До этой войны там жили около 20 тысяч человек. Сейчас это пепелище. Полумиллионный город Мариуполь – сейчас просто руины. Сколько человек там сейчас? Несколько десятков тысяч из полумиллиона. Как минимум 20 тысяч мариупольцев убиты российскими ударами по городу. И таких примеров в Украине, к сожалению, очень много.
На сегодняшний день 12 миллионов человек были вынуждены спасаться от войны и стали вынужденными переселенцами.
Зафиксировано более 10 тысяч военных преступлений российских военных. И это лишь то, что зафиксировано юридически по состоянию на сегодняшний день.
Как все это стало возможным? И почему ни одной глобальной или европейской институции сейчас недостаточно, чтобы остановить эту войну?
Знаете, я не хочу, чтобы это оставалось риторическими вопросами. На эти вопросы действительно нужно найти ответ, потому что эти вопросы, собственно, о нас с вами, о Европе. О том, как жить нам всем. От Атлантики до наших городов, до наших общин в Харьковской области и на Донбассе, которые прямо сейчас, прямо в эти минуты, пока мы здесь с вами, обстреливаются российскими войсками из артиллерии, авиации и т. д.
Мне говорили, что регламент нашей сегодняшней встречи предусматривает мое обращение и возможность для пяти студентов задать те или иные вопросы. Я думаю, что это все-таки несправедливый регламент. Пять вопросов – этого недостаточно, чтобы понять человека и чтобы понять ситуацию. И это будет выглядеть привилегией для нескольких, когда нас слушают тысячи. Но я понимаю, что у нас с вами ограниченное время.
Кроме того, мне интересно задать вам вопросы, чтобы услышать, что именно вы думаете. Чтобы это было действительно общением.
Например о НАТО. О мировой безопасности. Об архитектуре этой безопасности. О 5-й статье договора. Годами в Европе боялись вступления Украины в НАТО, потому что если бы началась война с Россией – так говорили, – пришлось бы всем воевать против нее. Я бы сказал, за Украину.
Но разве не в этом смысл НАТО? Разве не в том, что все за одного? А если Россия пойдет дальше, например в страны Балтии, Литву, Латвию, Эстонию – любую страну. Будет ли НАТО воевать против России, например за Латвию? Сработает ли тогда 5-я статья, учитывая, что большинство из вас никогда не были в Латвии и даже могут не иметь связей с этой страной?
Есть также другой аспект этого. Россия уже начала войну против Украины, но мы не в НАТО. А почему мы тогда не в Европейском Союзе? Россия уже воюет. И вы видите, как она воюет.
Чего еще можно бояться? И почему наш общий европейский дом до сих пор имеет внутреннее разделение на тех, кого впустили, и Украину. Которая за дверью, но при этом воюет, защищая европейские ценности. Ценности Евросоюза: свободу и другие фундаментальные ценности?
И вот мой второй вопрос к вам: почему все-таки один человек – Владимир Путин – принял решение о войне? Это было ошибочное и катастрофическое (решение. – Ред.). Но почему он его все-таки принял?
И есть ли сейчас в Европе, возможно, даже во Франции или любой другой стране человек – мужчина или женщина, который может также начать такую войну против соседей? Конечно, я никому этого не желаю. Но защищены ли мы от этого? Защищены ли вы от этого?
Еще один мой вопрос к вам – почему российские военные, когда оккупировали территорию Украины, с таким удовольствием и так массово издевались над людьми? Почему они не просто стреляли или брали в плен, или убивали людей, как на войне. А почему они насиловали, а почему они пытали людей? Почему отрезали людям головы, пальцы, ломали ноги? Почему российские солдаты насиловали детей на глазах у родителей? Как вы – вы уже взрослые – как вы можете это объяснить? По вашему мнению, у них был именно такой приказ или они просто сами такие?
Например, девочка девяти лет. Или мальчик одиннадцати лет. Что должно быть в голове российского солдата, который насилует их, да еще и на глазах у родителей, на глазах у матери? Зафиксированы сотни подобных преступлений. Был даже такой российский солдат, который насиловал младенца и снимал это на видео, а затем это видео всем показывал. А сколько такого было на оккупированной территории, о чем мы пока не знаем?
Во время Второй мировой войны нацисты совершали страшные преступления против всех народов Европы. В частности против украинцев и против россиян. За 77 лет было много сделано для сохранения памяти о тех страшных преступлениях, которые гарантировали бы, что они не повторятся никогда снова. Но почему российские военные, когда пришли на землю Украины, стали делать то же, что делали нацисты? Как это стало возможным?
Мой следующий вопрос к вам: а когда будет восстановлена справедливость? Почему в мире до сих пор нет ни одного инструмента, который позволил бы привлечь к ответственности всех военных преступников быстро? Именно быстро.
Конечно, наше государство сделает все для привлечения к ответственности каждого военного преступника. И я благодарен всем, кто нам помогает. В частности Франции. Но есть аспект времени. Как долго это продлится? Когда убийцы и палачи получат приговоры? И как их достать для судебного процесса, если они будут скрываться на территории России и если там ничего не изменится?
Среди вас сейчас много людей будущего и разных профессий, и среди вас есть юристы. Пусть они найдут ответ.
Так что же нам сделать, чтобы ускорить международное правосудие? И какого наказания заслуживают эти преступники? Какого конкретно? Что может быть достаточным наказанием за изнасилование ребенка или расстрелы просто для удовольствия машин с беженцами прямо на дорогах? Таких случаев были сотни и тысячи.
И мой пятый вопрос к вам не сложный – о личном. О том, что влияет на политику и что влияет на решение, заниматься ли политикой? Готовы ли вы заниматься политикой? Хотите ли вы, чтобы ваш отец был Президентом государства? Президентом государства, которое защищается в войне и борется не просто за независимость, а буквально за право на жизнь для своих людей? Или Президентом Франции – государства в мире?
Я хочу объяснить вам свои чувства. Ощущение, когда имеешь двойную ответственность – и за государство, потому что ты Президент, и за свою семью, оказавшуюся в совершенно особых условиях.
Когда я решил баллотироваться на пост Президента, моя дочь (ей сейчас 18 лет) была против – ужасно. Она сознавала, насколько изменится жизнь. Это вопросы публичности, вопросы охраны, определенной ответственности – теперь уже как детей Президента.
А что вы об этом думаете? И что бы вы могли чувствовать сейчас, если бы были сыном или дочерью Президента?
Итак, как я понял, у нас немного времени. И мне хотелось бы, чтобы вы дали свои ответы на мои вопросы. А я чтобы мог ответить на ваши. Важно, чтобы наша встреча действительно была общением. И я хотел бы вас услышать.
В конце могу задать последний вопрос. Если я получу всю информацию от вас.
Благодарю за внимание!