Уважаемые дамы и господа!
Дорогие друзья!
Это действительно честь – во второй раз обращаться к вашему сообществу, сообществу Стэнфордского университета – к студентам, преподавателям, всем американцам, всем американкам, которые переживают за Украину и сопереживают нашей борьбе за свободу.
Я благодарен вам за ваш интерес и за такое количество искренних, неравнодушных, светлых взглядов, которое я вижу сейчас, вижу сегодня. Я вижу перед собой людей, именно людей, не в бронежилетах, не в касках. Вы не находитесь в бомбоубежищах. Среди вас нет раненых по причине вражеских обстрелов. Я очень рад за вас. И эту нашу встречу не сможет прервать сигнал воздушной тревоги, потому что Калифорнии не угрожают российские ракеты. Но, к сожалению, в Украине не так.
С сентября прошлого года, когда я впервые был в Стэнфорде во время визита в Соединенные Штаты, очень многое изменилось. Но, с другой стороны, многое осталось таким, как раньше.
Как я тогда и говорил, Украина – это страна, где возможно все. Так и было. Но теперь всему миру известно, что в Украине возможно даже то, о чем другие многие годы просто боялись подумать.
Украина – это страна, которая уничтожила миф о чрезвычайной мощи российской армии. Армии, которая якобы через несколько дней могла бы завоевать всех, кого хочет. Но Украина – это страна, в которой российская армия продолжает вести войну, которую не хочет заканчивать. Сейчас Россия пытается оккупировать все государство. Но мы чувствуем в себе достаточно сил, чтобы думать о будущем Украины, которая есть и будет открытой для мира.
Между сентябрем прошлого года и маем текущего года наше общество пережило столько, что я бы не пожелал ни одному народу. И нам предстоит пройти новый путь с мая этого года и, скажем, до нового сентября.
Я знаю, что этот путь будет очень сложным. Очень болезненным. Это будет путь, на котором молодые люди будут смотреть не на преподавателей в университетах и не на своих друзей из мирной жизни, как это делаете вы. А на побратимов в окопах. И на врагов, которых видно в прицел или на видео с беспилотника разведки. Но я знаю также, что для Украины на этом пути обязательно наступит этап, после которого начнется мир.
Сейчас я использую слова, которые каждый и каждая из вас читают и очень часто слышат в средствах массовой информации, в книгах: «борьба за свободу», «миф», «российская армия», «война», «пережили», «окопы», «путь», «мир». Каждое из этих слов как будто бы сразу понятно. Но всю ли их глубину вы сейчас ощущаете?
Вчера российские войска снова обстреляли самый крупный город востока нашей страны – Харьков. Из реактивной артиллерии и специальных орудий, которые называются «Пион». Это тяжелая артиллерия – большой дальности и мощности. Вот из этого оружия российская армия обстреляла вчера обычные жилые кварталы Харькова. Просто дома. Там не было ни одного военного объекта.
Вследствие этого и других обстрелов за вчерашний день в Харькове были убиты 9 человек. Мирные жители. Под обстрел попала и семья с маленьким ребенком, ему было пять месяцев. Отец погиб. Ребенок погиб. Мать тяжело ранена.
Мы получаем такие или похожие сообщения уже 93 дня – с 24 февраля, и восемь лет – с 2014 года. Вот так в Украине.
Каждому и каждой, кто учится в Стэнфорде, одинаково хорошо знаком вопрос: what matters most to you and why? Чтобы учиться в вашем университете, нужно написать эссе – ответ на этот вопрос.
И я уверен, что за годы существования Стэнфорда было написано очень много блестящих эссе. Я уверен, что за последние восемь лет было много блестящих студентов и студенток вашего университета. Наверное, среди них были и те, кто пережил войну. И их ответы на этот вопрос – what matters most to you and why? – наверняка существенно отличались от ответов тех, кому посчастливилось жить в мире.
И сейчас я говорю не о качестве текста. Я говорю о глубине ощущения слов. Конкретным человеком.
После начала полномасштабной войны мы в Украине проводим особую церемонию награждения наших защитников и защитниц. Тех, кто отличился больше всего. И кому присвоено звание Героя Украины. Как особое уважение именно в том зале президентской резиденции, где обычно встречали высших должностных лиц иностранных государств, прибывавших в Украину с визитом – президентов и глав правительств, – я сегодня вручаю Героям Украины орден «Золотая Звезда». Либо отдаю орден родным Героя, если это звание присвоено посмертно.
Недавно был награжден один из наших лётчиков. Пилот боевой авиации. Один из лучших. Он погиб в боях за Украину. Когда я отдавал его «Золотую Звезду» его супруге, я сказал ей слова сочувствия. Сочувствия, что он ушел из жизни. И у нее на глазах выступили слезы. Она ответила, что он не ушел. Что он 30 лет был в небе. И сейчас остался в небе. И у меня выступили слезы. Я почувствовал, что смерть не покорила этих людей, эту семью. Он остался в небе. Он для нее – живой. И так будет всегда в этой семье.
И все эти слова – «небо», «жизнь», «смерть», «Герой» – для него, для нее, для меня, для вас – они разные. По своей глубине. Хотя эти слова звучат одинаково для нас с вами. И вот эта глубина, вот эта дистанция в ощущениях – она действительно весит сегодня очень много. Она объясняет, например, то, почему мы и сейчас, на 93-й день войны вынуждены говорить об усилении санкций против России, которое будет достаточным, чтобы это государство наконец-то начало реально искать мир, хотя бы думать о нем. Она объясняет, почему порой так долго и сложно нам договариваться с партнерами о поставках именно того оружия, которое необходимо для освобождения нашей земли. Хотя они хотят помогать.
Потому для меня вот этот вопрос, в ответ на который вам нужно было писать эссе, ощущается иначе, немного иначе. Потому что на самом деле именно на этот вопрос я отвечаю очень долго – больше, чем 93 дня, когда пытаюсь дать своей стране все необходимое, чтобы мы могли выстоять, защитить нашу свободу и в конце концов победить.
What matters most to me and why? Не знаю, отвечали ли когда-нибудь на этот вопрос действующие президенты государства, которое воюет за свою свободу. Но вот мой ответ. Прагматичный.
Оружие, которое позволит преодолеть техническое и количественное преимущество российской армии.
Санкции, которые позволят остановить поток денег на российский террор.
Финансы, которые позволят Украине сохранять социальную нормальность, пока идет война.
Блокирование и конфискация всех российских активов, которые имеются в иностранных юрисдикциях и которые должны быть направлены на восстановление всего, что разрушила российская армия.
Справедливый трибунал для всех военных преступников, которые убивали, пытали, насиловали и депортировали наших граждан.
Обновленная действенная архитектура безопасности, которая не допустит новых войн в мире.
И обязательно – полное восстановление мирной жизни в нашей стране. Чтобы наши люди, наши студенты и студентки, как и вы сейчас, могли свободно и в полной безопасности общаться с президентами демократических государств. Чтобы украинцы и украинки могли не думать, как вы сейчас, где бомбоубежище. И чтобы им не нужно было знать, как звучит сигнал воздушной тревоги.
И я благодарен всем нашим друзьям в мире, кто делает так, чтобы эти слова и их глубина звучали одинаково для каждой и каждого, от кого зависит решение о помощи Украине.
Многие украинцы недавно узнали об одном нашем мальчике. Ребенке из Мариуполя, из города, который полностью разрушен российскими ударами. Этот маленький мальчик в эвакуации был благодарен всем, кто приютил его семью и других жителей Мариуполя. Он очень хотел хоть как-то отблагодарить тех, кто помогает. Он приглашал всех к себе в гости. Он сказал: приезжайте следующим летом к нам, в Мариуполь. И говорит: да, города нет... но море осталось!
И эта история – она о жизни. Которая обязательно побеждает. И которая действительно matters most для каждой и каждого.
И эта история – о человеке, который остается искренним и благодарным даже в самых страшных обстоятельствах, потому что это свободный человек.
И я верю, что украинцы, пройдя эту войну, останутся именно такими. Искренними, благодарными и свободными.
И я уверен, что после этой войны кое-что изменится в отношениях между вами, между американским народом и нами. Уже меняется. Мы стали гораздо ближе в наших ощущениях. Мы точно знаем о себе, что имеем в виду одно и то же, когда говорим слово «свобода».
Когда я вернулся в Украину в прошлом сентябре, я был окрылен. Я думал, сколько всего мы сможем сделать вместе. Но сейчас я чувствую похожий подъем. Потому что вижу ваши глаза и верю: многие из вас будут в Украине и будут помогать в нашем восстановлении после войны, потому что это самый большой проект защиты свободы, в котором ваше поколение может принять участие.
Наши города разрушены. Наше море пока заблокировано. Но мы остаемся свободными.
И напоследок. 24 февраля началась полномасштабная война против Украины, когда 18-летние российские парни, военные, зашли в нашу страну, зашли в дома наших людей. Чтобы убивать, истязать, насиловать. Это сложно понять – для чего? Сложно.
А ровно через три месяца, 24 мая, на другой стороне земного шара, в Техасе, 18-летний парень зашел в обычную школу, чтобы убить 19 детей и двоих взрослых. Это невозможно понять вообще. Это трагедия.
И мы живем в страшное время, когда американцы выражают соболезнования украинцам из-за смерти на войне, а украинцы выражают соболезнования американцам из-за смерти в мире.
Примите мои соболезнования.
Каждый день нужно не просто задавать себе еще один вопрос, а обязательно находить на него ответ: who matters most and why? Это для меня главный вопрос: who matters most and why? Берегите себя, своих родных, близких, друзей. Берегите мир.
Спасибо, Америка!
Слава Украине!